А.Н.Пахмутова 3 ноября 2014 года
в Государственном Кремлёвском дворце
Программа концерта
Произведение
Исполнитель
1 отделение
Увертюра Весёлые девчата
Центральный военный оркестр Министерства обороны России подруководством главного военного дирижёра России, заслуженного деятеля искусств России, генерал-лейтенанта Валерия Халилова
Центральный военный оркестр Министерства обороны России подруководством главного военного дирижёра России, заслуженного деятеля искусств России, генерал-лейтенанта Валерия Халилова
Солист Государственного академического Большого театра России Андрей Жилиховский иЦентральный военный оркестр Министерства обороны России подруководством главного военного дирижёра России, заслуженного деятеля искусств России, генерал-лейтенанта Валерия Халилова
Народный артист СССР Иосиф Кобзон, Волгоградский детский симфонический оркестр, Камерный хор Московской консерватории иАкадемический хор Российского государственного гуманитарного университета подуправлением Бориса Тараканова
Солист Государственного академического Большого театра России Олег Цыбулько, оркестры Министерства обороны России, Академия хорового искусства имени Виктора Попова, Камерный хор Московской консерватории, Академический хор Российского государственного гуманитарного университета подуправлением Бориса Тараканова
2 отделение
Увертюра Три тополя
Центральный военный оркестр Министерства обороны России подруководством главного военного дирижёра России, заслуженного деятеля искусств России, генерал-лейтенанта Валерия Халилова
Народная артистка России Лариса Долина, народный артист РСФСР Лев Лещенко иэстрадно-симфонический оркестр «Фонограф» подруководством заслуженного артиста России Сергея Жилина
Солисты Государственного академического Большого театра России Кристина Мхитарян иАлексей Татаринцев, Камерный хор Московской консерватории иАкадемический хор Российского государственного гуманитарного университета подуправлением Бориса Тараканова
Солисты Государственного академического Большого театра России Кристина Мхитарян иАрсений Яковлев, Камерный хор Московской консерватории иАкадемический хор Российского государственного гуманитарного университета подуправлением Бориса Тараканова
Солист Государственного академического Большого театра России Василий Ладюк, Камерный хор Московской консерватории, Академический хор Российского государственного гуманитарного университета подуправлением Бориса Тараканова итеатр танца «Рандеву» подруководством Евгения Малышко
Народный артист СССР Иосиф Кобзон, Камерный хор Московской консерватории иАкадемический хор Российского государственного гуманитарного университета подуправлением Бориса Тараканова
Народный артист СССР Иосиф Кобзон, Камерный хор Московской консерватории иАкадемический хор Российского государственного гуманитарного университета подуправлением Бориса Тараканова
Это навсегда, ребята, —
Верить в то, что сердцу свято.
Предвоенный класс десятый,
Все дороги впереди…
А те мальчишки только и успели
Надеть свои солдатские шинели
И, не сказав последнего «прости»,
В бою сумели Родину спасти.
Припев:
Сигнальщики-горнисты!
Сигнальщики-горнисты!
Мы двери открываем в года и города…
Сигнальщики-горнисты!
Сигнальщики-горнисты!
Навеки наша правда. И память навсегда.
Это навсегда, ребята, —
Верить в то, что сердцу свято.
Нашей правде нет заката,
Не окончен наш рассказ…
Они для нас, сигнальщиков, живые.
Они для нас навеки молодые.
Они идут в свой незабытый класс.
Они совсем чуть-чуть постарше нас.
Припев.
Это навсегда, ребята, —
Верить в то, что сердцу свято.
Провожая век двадцатый,
Мы наполним мир добром.
И мы продолжим пламенную повесть.
Сигналит нам встревоженная совесть.
Мы в новый век идём своим путём.
А надо будет — Родину спасём!
Буратино, Буратино,
Сам себе я господин.
Обаятельный мужчина,
Самый крепкий из мужчин.
Пусть я сделан из полена,
Но я вовсе не бревно.
Про меня слагают сказки
И снимается кино.
Припев:
Буратино — самый преданный друг.
Буратино не возьмёшь на испуг.
Буратино так хорош,
Так хорош и так умён,
И в прекрасную Мальвину
Так отчаянно влюблён!
Буратино любит петь и плясать
И друзей своих от горя спасать!
Был я деревом когда-то.
Все деревья мне родня.
Так давайте-ка, ребята,
Сбережём их от огня!
К взрослым дядям нет доверья:
Гибнет дивная краса.
Вырубаются деревья
И сжигаются леса.
Припев:
Буратино — всем деревьям родня.
Буратино всех спасёт от огня.
Буратино так хорош,
Так хорош и так умён,
И в прекрасную Мальвину
Так отчаянно влюблён!
Буратино любит петь и плясать
И друзей своих от горя спасать!
Оглянись, незнакомый прохожий,
Мне твой взгляд неподкупный знаком…
Может, я это, — только моложе,
Не всегда мы себя узнаём…
Припев:
Ничто на Земле не проходит бесследно.
И юность ушедшая все же бессмертна.
Как молоды мы были,
Как молоды мы были,
Как искренне любили,
Как верили в себя!
Нас тогда без усмешек встречали
Все цветы на дорогах земли…
Мы друзей за ошибки прощали,
Лишь измены простить не могли.
Припев.
Первый тайм мы уже отыграли
И одно лишь сумели понять:
Чтоб тебя на земле не теряли,
Постарайся себя не терять!
Припев.
В небесах отгорели зарницы,
И в сердцах утихает гроза.
Не забыть нам любимые лица.
Не забыть нам родные глаза…
Снится мне ночной причал
На родной реке.
Веры тонкая свеча
У тебя в руке.
Ты пойми, что в этой мгле
Нет ни близких, ни родных,
Что несчастных на земле
Больше всех других…
Разве знали в детстве мы,
Веря в Божий свет,—
От тюрьмы да от сумы
Нет зарока, нет…
Только птицы прокричат,
Только вздрогнет вдалеке
Веры тонкая свеча
У тебя в руке.
…Ты поверь в иную жизнь
На иной меже,
Ты поверь и помолись
О моей душе.
Есть непознанная даль.
Ты поверишь, ты поймёшь:
Есть любовь, и есть печаль,
Остальное — ложь.
Всё мне снится по ночам:
В дальнем далеке
Веры тонкая свеча
У тебя в руке.
От небесного луча,
Что на грешный мир пролит,
Веры тонкая свеча
В темноте горит…
Солдатской службы срок окончился уже,
Но с плеч шинель я всё же не снимаю…
Стою среди хлебов на узенькой меже,
На верность полю присягаю.
Припев:
Хлеба налево, хлеба направо,
Хлеба на счастье, хлеба на славу!
Бескрайних спелых нив
Здесь ласковый разлив,
Здесь солнечных хлебов моих держава!
В кирзовых сапогах я по полю шагал,
Солдатским маршем мерил свою долю.
Я каждый колосок на ощупь узнавал
И засыпал, уставший, в поле.
Припев.
И выцвела совсем пилотка у меня,
И гимнастёрка крепко просолилась.
Но вот они, хлеба янтарные, шумят,
Как на войне солдатам снилось…
Я гляжу на тебя с тоской.
Я боюсь, — ты уйдёшь навсегда.
И погаснет над нашей рекой
В небесах молодая звезда.
Жизнь открыта недобрым ветрам.
Только истинный выстоит храм.
Ты мой сын. Ты сын России.
Не молись чужим богам.
Припев:
Гнутся деревья, гнутся к земле.
Ты не согнёшься.
К дому родному даже во мгле
Снова вернёшься.
Тростники всё шумят над рекой.
Я на помощь несчастным иду.
Я зажгу над родимой землёй
Среди туч золотую звезду.
Трудно соколу в небе лететь.
Трудно песню о родине петь.
И никто, никто не знает,
Сколько нам ещё терпеть…
Припев:
Гнутся деревья, гнутся к земле.
Мы не согнёмся.
К нашим истокам даже во мгле
Снова вернёмся.
Край родной, нашу веру спаси!
Будем жить, только правдой дыша.
С нами — Троица вечной Руси:
Мать и сын, и Святая душа…
Только истинный выстоит храм!
Мы вернёмся к своим родникам.
И пока жива Россия,
Вместе петь и плакать нам…
Припев:
Гнутся деревья, гнутся к земле.
Мы не согнёмся.
Истинной верой даже во мгле
Вместе спасёмся!
Земля повернулась навстречу весне,
Хорошая нынче погода.
Такою порой вспоминается мне
Весна сорок пятого года.
Проходят года, но не меркнет вдали
И горе, и подвиг народа.
Мы трудной дорогой к победе пришли
Весной сорок пятого года.
А если ты молод и позже рождён,
Прими эстафетою с хода
Победным салютом и первым дождём
Весну сорок пятого года.
Страшна для врагов и светла для друзей
Рабочая наша порода.
Есть в каждой победе твоей и моей
Весна сорок пятого года.
Да будет ракетою ввысь взметена,
В прозрачную высь небосвода
Для всех поколений, на все времена
Весна сорок пятого года!
Комментарий Евгения Долматовского из нотного сборника «Песни на стихи Евгения Долматовского и биографии этих песен, рассказанные поэтом» (М., 1975):
Песня о победе написана в мирные времена, через много лет после событий, в ней отражённых, и в содружестве с композитором послевоенного поколения.
В ту пору, о которой говорится в песне, казалось бы, все условия складывались так, что песня должна была родиться в гуще событий, в радостной буре.
Я находился в войсках, штурмовавших Берлин. Со мной рядом были композиторы Тихон Хренников и Матвей Блантер. Их специально командировали из Москвы на 1-й Белорусский фронт. От нас ждали песен о победе. Дни, конечно, были горячие, бои нелёгкие, но нельзя сказать, что нам «было не до песен». Более того, товарищи и начальники старались создать нам творческие условия: из-под обломков спасали рояль, где-нибудь в отбитом у врага подвале оставляли нас одних — сочиняйте, товарищи!
Но мы словно онемели. Наши попытки создать песни, звенящие радостью победы, кончались воспоминаниями о трудных днях, о 1941-м, о 1942-м… Полные трагизма картины пути к победе вставали перед глазами, а саму победу, творившуюся, наступавшую рядом, мы видели словно в тумане, словно смотреть мешала слеза на ресницах.
Когда я сейчас раздумываю над тем, почему мы тогда не в силах были писать «победную», то нахожу объяснение в самой природе фронтовой песни, в истории советских песен. Ну, конечно, и в душевном нашем состоянии.
Без всякой демагогии могу сказать, что мы всегда писали о победе, что верой в победу были проникнуты самые горькие, самые суровые стихи и мелодии наиболее тяжких лет войны. Может быть, в чудесные весенние дни 1945 года наши песни осени 1941-го не то чтоб устарели, не то чтоб отзвучали, но на время ушли куда-то в глубину, в тайники сознания — и авторов, и тех, кто слушал, пел, знал эти песни.
Правда, мы с Матвеем Блантером написали сразу после того, как замолкли пушки в Берлине, «Победную песню 8-й гвардейской армии», но она не запелась. Я слышал, что в Москве некоторые композиторы и поэты быстро откликнулись на события… А вот мы, фронтовики, не сумели.
А может быть, всё обстоит гораздо проще — великие события требуют дистанции? Потребовалось время — годы, десятилетия, прежде чем родились песни о Победе.
Не забывай те грозные года,
Когда кипела волжская вода.
Земля тонула в ярости огня,
И не было ни ночи и ни дня. Сражались мы у волжских берегов,
На Волгу шли дивизии врагов,
Но выстоял великий наш солдат,
Но выстоял бессмертный Сталинград!
Припев:
Поклонимся великим тем годам,
Тем славным командирам и бойцам,
И маршалам страны, и рядовым,
Поклонимся и мёртвым, и живым, —
Всем тем, которых забывать нельзя,
Поклонимся, поклонимся, друзья.
Всем миром, всем народом, всей землёй —
Поклонимся за тот великий бой.
За годом год… Из боя — снова в бой…
Взлетали вновь салюты над Москвой,
И, завершив Победою войну,
Планете всей вернули мы весну.
Окончен тот великий смертный бой, —
Синеет мирно небо над тобой,
Над вечной нашей матушкой-рекой,
Над славною солдатской головой.
Сомкнули мы вокруг врагов кольцо,
Мы полыхнули гневом им в лицо.
Февраль российский саван из снегов
Стелил, стелил для вражеских полков.
Нашей милостью монаршей
Объявляю на века:
Рать российская на марше,
Слава наша на века.
Нам надобно Русь творить,
Соборне Бога молить,
Чтоб вяще тех побеждать,
Кто нас пришёл разорять,
Кто чёрту продал душу,
А ест российский хлеб.
Клянусь я, что порушу
Разбойничий вертеп!
Найдём на ворогов управу!
Пора бы знати нашей знать,
Что надобно свою державу
Не продавать, а расширять!
Мы — великая страна!
Сим повелеваю:
Будет истинно сильна
Наша Русь святая!
Будет праздник у людей:
Сим повелеваю:
Я с викторией своей
Войско обвенчаю.
Я счастливым таким ещё не был.
В сердце — песни и радость до слёз.
Я сегодня влюблён в это небо,
Опалённое заревом гроз.
Припев:
Ты — пленительная моя,
Ослепительная моя!
Ярче самых прекрасных огней
Праздник любви моей!
Эти молнии в небе — как нервы,
Обнажённые нервы мои.
Я сегодня уверен: я первый
Приглашённый на праздник любви.
Отметая пустые сомненья,
Ты скорее меня позови.
Моё счастье — твоё приглашенье
На ликующий праздник любви!
Неба звёздная река,
Разлука на карте…
Я люблю вас, а пока
Прощайте… Прощайте…
Я, сжигающий мосты,
Молитвам не внемлю.
Страшно с гордой высоты
Спускаться на землю.
В век печали и утрат
Мы оба несчастны.
Гаснет свет земных лампад,
А звёзды не гаснут.
Мы уходим от себя
В ненастье и роздых,
Но решается судьба
По звёздам, по звёздам.
Даже звёздный океан
Сегодня непрочен.
Наш космический роман
Окончен, окончен.
Неба звёздная река,
Разлука на карте…
Я люблю вас, а пока —
Прощайте… Прощайте…
Ваши ясные глаза,
Как звёзды, прекрасны.
Гаснут дни и голоса,
А звёзды не гаснут.
Неба звёздная река,
Разлука на карте…
Я люблю вас, а пока —
Прощайте… Прощайте…
Старт, рывок и финиш золотой.
Ты упал за финишной чертой…
Ты на целый миг быстрее всех.
Мир, застыв, глядит на твой успех…
Мир, застыв, глядит на твой успех…
Ты на целый миг быстрее всех.
Припев:
Всё быстрей…
Мчится время всё быстрей.
Время стрессов и страстей
Мчится всё быстрей.
Темп моей страны, моей земли.
Ждать мы ни секунды не могли…
Жизнь, ты всё сложней, ты всё быстрей.
Темп — наш современный чародей.
Темп — наш современный чародей.
Жизнь, ты всё сложней, ты всё быстрей…
Вариант:
Бег рождённых молниями дней,
Век неутолённых скоростей…
Припев.
След зари, бегущей по волнам.
Свет любви всё ярче светит нам…
Верь своей невспыхнувшей звезде!
Ритм аккомпанирует мечте.
Ритм аккомпанирует мечте.
Верь своей невспыхнувшей звезде!
На трибунах становится тише…
Тает быстрое время чудес.
До свиданья, наш ласковый Миша,
Возвращайся в свой сказочный лес.
Не грусти, улыбнись на прощанье,
Вспоминай эти дни, вспоминай…
Пожелай исполненья желаний,
Новой встречи нам всем пожелай.
Пожелаем друг другу успеха,
И добра, и любви без конца…
Олимпийское звонкое эхо
Остаётся в стихах и в сердцах.
До свиданья, Москва, до свиданья!
Олимпийская сказка, прощай!
Пожелай исполненья желаний,
Новой встречи друзьям пожелай.
Припев:
Расстаются друзья.
Остаётся в сердце нежность…
Будем песню беречь.
До свиданья, до новых встреч.
Опустела без тебя Земля…
Как мне несколько часов прожить?
Так же падает в садах листва,
И куда-то всё спешат такси…
Только пусто на Земле одной
Без тебя, а ты…
Ты летишь, и тебе
Дарят звёзды
Свою нежность…
Так же пусто было на Земле,
И когда летал Экзюпери,
Так же падала листва в садах,
И придумать не могла Земля.
Как прожить ей без него, пока
Он летал, летал,
И все звёзды ему
Отдавали
Свою нежность…
Опустела без тебя Земля…
Если можешь, прилетай скорей…
Комментарий Евгения Долматовского из книги «Рассказы о твоих песнях» (М., 1973):
Опустела без тебя земля
В «Звёздном городке» — космическом центре под Москвой — в январе 1964 года встретились приехавшая в клуб космонавтов выступать композитор Александра Пахмутова и первый человек, шагнувший к звёздам, — Юрий Гагарин. О Гагарине знают все, это любимый образ советских людей всех поколений. Но, наверное, только близко знавшие Юрия могут рассказать о его необыкновенной обыкновенности, о его обаянии.
Запевала отряда первопроходцев звёздных дорог, Юрий Алексеевич увлечённо слушал песни комсомольского композитора, сам подпевал. Увлечённый открытиями и предвосхищением открытий, Гагарин особенно восторгался тем, что Пахмутова со своими постоянными соавторами Гребенниковым и Добронравовым ещё в 1961 году, незадолго до первого полёта в космос сочинила песню «Заря космического века».
Композитор и космонавт подружились. Юрий Алексеевич часто рассказывал Александре Пахмутовой и её соавторам о своей жизни, о своих товарищах. В своих вкусах и пристрастиях он отнюдь не ограничивался «лётной» и «космической» темой. Он настаивал на том, чтобы создатели песен поехали на Северный флот, где он служил в юности. Песня «Усталая подлодка» в какой-то степени обязана своим появлением первому космонавту. Из рассказов Гагарина вылилась другая, очень известная песня «Орлята учатся летать».
У Гагарина, замечательного лётчика, был свой кумир — лётчик, Герой Советского Союза полковник Георгий Мосолов. В народе о Мосолове знают меньше, чем о космонавтах, но для разведчиков звёздных дорог Георгий Мосолов — старший товарищ, хотя и является почти ровесником Гагарина.
Лётчик-испытатель Георгий Мосолов первым достиг небывалых небесных высот. Один из его невероятно смелых полётов закончился неудачно. Лётчик разбился и остался жить лишь чудом. Врачи несколько раз выводили его из состояния клинической смерти.
Мосолов выжил, железная его воля победила. Я часто встречаю полковника на набережной Москвы-реки: мы живём в одном квартале — он, и композитор Пахмутова, и я. Мосолов подвижен, деятелен, бодр, но летать ему, как говорится, заказано.
Читатель, наверное, уже догадался, что песня «Обнимая небо» и её строки «если б ты знала, если б ты знала, как тоскуют руки по штурвалу» имеют к нему прямое отношение, написаны о нём, а тема подсказана Юрием Гагариным.
С судьбами лётчиков и космонавтов и знакомых всем по портретам и телевизионным передачам, и близких друзей, товарищей, соседей по кварталу связаны сюжеты многих песен Александры Пахмутовой. Самая известная из этих песен — «Нежность».
«Нежность» — как заклинание женщины, подруги лётчика, отпустившей своего любимого к звёздам и ждущей его возвращения.
Исток песни — те полтора часа, что понадобились Юрию Гагарину, чтобы облететь земной шар, те часы и минуты, которые провели в смелых полётах другие космонавты и Георгий Мосолов. Не случайно поэты Гребенников и Добронравов вспомнили Экзюпери. Одним из первых талантливо рассказал о переживаниях и ощущениях человека, обретшего крылья, этот мечтатель и воин, и космонавты, в том числе Юрий Гагарин, часто говорили поэтам: напишите об Экзюпери!
Для того чтоб родилась и получилась песня, нужны многие обстоятельства, впечатления, находки. Важно вспомнить, что к песне «Нежность» подвёл авторов Юрий Гагарин. Он очень любил эту песню, пел её вместе с товарищами, специально ходил слушать — чтоб не по радио, не по телевизору, а вот здесь, рядом, она звучала.
О своём друге Александра Пахмутова и поэт Николай Добронравов рассказали через годы после его трагической гибели в цикле песен «Созвездие Гагарина». О песнях цикла — «Смоленская дорога», «Знаете, каким он парнем был», «Как нас Юра в полёт провожал» — ещё рано рассказывать: никто не может определить, какая из песен войдёт в народный обиход, все ли они выдержат испытания временем. Но любимая песня Юрия тоже в какой-то степени рисует нам его облик, дополняет знакомый его образ.
Вот почему я выбрал песню «Нежность» для рассказа.
Когда мы влюблены, когда душа светла,
На улицах весны ловлю твои слова,
На улицах весны слова твои ловлю
И снова говорю: «Люблю тебя, люблю!»
Прости меня, прости за долгие дожди,
За прошлые грехи, за смутные стихи.
Сегодня мы вдвоём, мы радость сберегли,
И мы с тобой поём от имени любви.
И мы с тобой поём от имени любви
О том, что в отчий дом вернутся соловьи.
На улицах весны слова твои ловлю
И снова говорю: «Люблю тебя, люблю!»
Когда мы влюблены, когда душа светла,
На улицах весны звенят колокола.
Над музыкой любви не властны времена.
Постой, не уходи, влюблённая весна!
Над музыкой любви не властны времена.
Безумствуй и цвети, влюблённая весна!
Заповедный напев, заповедная даль.
Свет хрустальной зари, свет, над миром встающий.
Мне понятна твоя вековая печаль,
Беловежская пуща, Беловежская пуща.
Здесь забытый давно наш родительский кров.
И, услышав порой голос предков зовущий,
Серой птицей лесной из далёких веков
Я к тебе прилетаю, Беловежская пуща.
Многолетних дубов величавая стать.
Отрок-ландыш в тени, чей-то клад стерегущий…
Дети зубров твоих не хотят вымирать,
Беловежская пуща, Беловежская пуща.
Неприметной тропой пробираюсь к ручью,
Где трава высока, там, где заросли гуще.
Как олени с колен, пью святую твою
Родниковую правду, Беловежская пуща.
У высоких берёз свое сердце согрев,
Унесу я с собой, в утешенье живущим,
Твой заветный напев, чудотворный напев,
Беловежская пуща, Беловежская пуща.
Песня-печаль. Дальняя даль.
Лица людей простые…
Вера моя, совесть моя,
Песня моя — Россия.
Время даёт горестный бал
В Зимнем дворце тоски.
Я прохожу в мраморный зал
Белой твоей пурги.
Припев:
Русский вальс — трепетный круг солнца и вьюг.
Милый друг, вот и прошли годы разлук…
Милый друг, вот и пришли годы любви…
Русский вальс, — нашу любовь благослови!
Жизнь моя — Русь. Горе и грусть.
Звёзды твои седые…
Издалека я возвращусь
Песней твоей, Россия.
Всё позабыв и не скорбя,
Можно прожить вдали…
Но без тебя, но без тебя
Нет у меня любви.
Припев.
Вешних лугов, праведных слов
Буду беречь ростки я.
Вера моя, удаль моя,
Песня моя — Россия.
Время даёт горестный бал
В Зимнем дворце тоски.
Я прохожу в мраморный зал
Белой твоей пурги.
Старый клён стучит в стекло,
Приглашая нас с друзьями на прогулку.
Отчего, отчего,
Отчего мне так светло?
Оттого, что ты идёшь по переулку.
Вариант:
Приглашая нас с тобою на прогулку.
Снегопад, снегопад,
Снегопад давно прошёл,
Словно в гости к нам весна опять вернулась.
Отчего, отчего,
Отчего так хорошо?
Оттого, что ты мне просто улыбнулась.
Погляди, погляди,
Погляди на небосвод,
Как сияет он безоблачно и чисто.
Отчего, отчего,
Отчего гармонь поёт?
Оттого, что кто-то любит гармониста…
Главное, ребята, сердцем не стареть,
Песню, что придумали, до конца допеть.
В дальний путь собрались мы,
а в этот край таёжный
Только самолётом можно долететь.
Припев:
А ты улетающий вдаль самолёт
В сердце своём сбереги…
Под крылом самолёта о чём-то поёт
Зелёное море тайги…
Лётчик над тайгою точный курс найдёт,
Прямо на поляну посадит самолёт.
Выйдет в незнакомый мир,
ступая по-хозяйски,
В общем-то зелёный, молодой народ.
Припев.
Там веками ветры да снега мели,
Там совсем недавно геологи прошли.
Будем жить в посёлке мы,
пока что небогатом,
Чтобы все богатства взять из-под земли.
Припев.
…Мчатся самолёты выше облаков,
Мчатся, чуть похожие на больших орлов,
Мчатся над тобой они,
а знаешь, дорогая,
Лёту к нам в Таёжный несколько часов!
Припев.
Комментарий Евгения Долматовского из книги «Рассказы о твоих песнях» (М., 1973):
В Сибирь, за песнями
Песню, написанную в 1962 году в Братске, без всякой натяжки можно приравнять к песне, сочинённой в 1919-м на Восточном фронте или в 1943-м на Курской дуге.
«Главное, ребята, сердцем не стареть» — только одна из яркого и разнообразного цикла песен, созданных небольшим, но дружным коллективом — композитором Александрой Пахмутовой и поэтами Сергеем Гребенниковым и Николаем Добронравовым.
Эти трое отправились в экспедицию, которая ими самими была названа «В Сибирь, за песнями», и привезли… Нет, это я неверно говорю, неправильно. Молодые авторы оставили в Сибири целый отряд песен, сразу полюбившихся молодёжи. Привезли их в Москву, но главное — оставили в Сибири!
Вообще говоря, циклы песен, рождающиеся в результате творческой поездки,— дело в советском песенном творчестве традиционное.
Выезды поэтов и композиторов постепенно превратились в добрую традицию нашей творческой и общественной жизни. Но по опыту знаю — в поездке создаётся несколько песен, иногда даже много песен, а к людям во всеобщие друзья в лучшем случае попадает лишь одна. Если она станет всенародно известной, то и это чудесно. Другие, быстро уходящие в забвение песни выполняют роль безмолвных помощников песни, которая прославилась.
А вот Пахмутова, Гребенников и Добронравов в результате первой в их жизни поездки в Сибирь создали целый букет известных ныне и любимых молодёжью песен: «Девчонки танцуют на палубе…», «ЛЭП-500» (смелое решение — написать о линии электропередач и так вот неблагозвучно назвать песню; а вот с тех пор это ЛЭП звучит поэтично!), «Куба — любовь моя» (первое исполнение, показ этой песни проходил в интернациональном клубе Братска «Глобус»), «Марчук играет на гитаре» (молодцы — рассказали в песне о живом, действующем, неугомонном комсомольце, ещё и по фамилии назвали настоящей).
К циклу присоединилась написанная раньше песня «Геологи» — она приобрела достоверность после встреч с геологами, была одобрена, утверждена своими героями.
Ну, а о песне «Главное, ребята, сердцем не стареть» уже говорилось, как о результате сибирской поездки.
Справедливость и точность требуют дополнения: втрое больше песен было написано, они прозвучали, роль свою сыграли, но на большую дорогу не вышли, широкого признания не получили. Это вовсе не значит, что были они плохи. Просто есть такой закон — я о нём уже говорил,— не могут пятнадцать песен запеться сразу. Запелись пять — это уже чудо, из ряда вон выходящий случай.
Поездка молодых авторов в Сибирь была организована ЦК комсомола. Это была творческая командировка. Пусть на страницах юмористических журналов эта форма связи с жизнью постоянно высмеивается. Я не согласен с ироническим отношением к ней.
Пахмутова, Гребенников, Добронравов ездили в Сибирь с исполнителями — молодыми певцами; когда они двигались на пароходах по широким сибирским рекам, то даже возили с собой пианино. Знакомились с людьми, завязывали крепкие узлы дружбы, выступали на звенящих комариным зудом опушках тайги, в дощатых клубах, на пристанях. Знаю, найдутся скептики, скажут: «Подумаешь, работёнка! Вот если б они в тайгу пошли с геологами на всё лето или бетон в плотину клали…» Я думаю, что от таких подвигов композитора и поэтов песен не прибавилось бы. Экспедиция за песнями делала своё дело, за что и надо быть благодарным авторам.
Строители Братской ГЭС, молодёжь других строек Сибири очень радушно принимали своих песенников. Не гастролёрами, а товарищами были они. И остались друзьями на годы, не побоюсь сказать — на всю жизнь.
О зелёном, молодом народе, бесстрашно штурмующем глубины тайги, о людях, плывущих навстречу утренней заре, о братчанах, ставших братьями, и написана эта песня. Не всё мне нравится в её тексте: мне кажется, что образ «зелёное море тайги» несколько отягощается и даже разбивается предшествующими словами «о чём-то поёт». Это тяжеловато для песни, трудно петь. Но вот я критикую, а песню между тем поют — значит, авторы правы.
Поездка композитора Александры Пахмутовой и поэтов в Сибирь оказалась для них не просто двумя месяцами жизни, но событием всей жизни. Ведь, казалось бы, что прочней и устойчивей, чем поговорка? Была поговорка, присказка: «В Москву за песнями», а молодые энтузиасты утвердили её в новом отличном виде: «В Сибирь, за песнями».
Я в таёжном смолистом краю
Встретил лучшую песню свою.
До сих пор я тебя, мой палаточный Братск,
Самой первой любовью люблю.
Так уж вышло, что наша мечта
На плакат из палаток взята,
С нас почти исторический пишут портрет,
Только это, друзья, суета,
Это все суета,
Ведь не вся еще жизнь прожита…
Вариант:
И почти историческим стал наш портрет,
Заблестят на груди ордена,
Заблестит на висках седина,
И пошлют на далёкие стройки других,
Только в этом не наша вина.
Будем мудро и правильно жить,
Будем верно и нежно любить…
Нам еще говорят, что вся жизнь впереди, —
Только юность нельзя повторить.
Только вновь не пройти
В этой жизни начало пути.
Я еще допою, допою
Комсомольскую песню свою, —
Только кто мне придумает новый Тайшет,
Кто другую найдет Ангару?
Забота у нас простая,
Забота наша такая:
Жила бы страна родная, —
И нету других забот.
Припев:
И снег, и ветер,
И звёзд ночной полёт…
Меня мое сердце
В тревожную даль зовёт.
Пускай нам с тобой обоим
Беда грозит за бедою,
Но дружба моя с тобою
Лишь вместе со мной умрёт.
Вариант: Но дружбу мою с тобою
Одна только смерть возьмёт.
Припев.
Пока я ходить умею,
Пока глядеть я умею,
Пока я дышать умею,
Я буду идти вперёд.
Припев.
И так же, как в жизни каждый,
Любовь ты встретишь однажды.
С тобою, как ты, отважно
Сквозь бури она пройдёт.
Вариант:
Не надобно нам покоя.
Судьбою счастлив такою,
Ты пламя берешь рукою,
Дыханьем ломаешь лёд.
Припев.
Не думай, что всё пропели,
Что бури все отгремели.
Готовься к великой цели,
А слава тебя найдёт.
Вариант:
И так же, как в жизни каждый,
Любовь ты встретишь однажды.
С тобою, как ты, отважно
Сквозь бури она пойдёт.
Припев.
Комментарий Евгения Долматовского из книги «Рассказы о твоих песнях» (М., 1973):
Комсомольцам всех времён
Постановка кинокартины «Тревожная молодость» осуществлялась в 1958 году не только как экранизация одного из интереснейших произведений о комсомоле — «По ту сторону», но и как увековечение памяти комсомольского писателя Виктора Кина. [Долматовский намекает на трагическую гибель В. Кина в ходе массовых репрессий 1937-1938 гг. и его реабилитацию в 1956 г. — Вебмастер.]
Для написания музыки к картине была приглашена Александра Пахмутова, молодой композитор, тогда автор всего лишь нескольких хороших песен. Прицел был взят правильный — пусть представитель нового поколения советской молодёжи внесёт свой вклад в кинематографическое возрождение книги комсомольца первого призыва о своих товарищах и сверстниках, об их жизни и борьбе. Стихи писал Лев Ошанин, впервые сочиняя песню вместе с Александрой Пахмутовой. Я заметил, что первая песня, первая встреча двух до этого вместе не работавших авторов чаще всего оказывается удачной, и самой удачной у этих авторов — если они и после работают вместе. Чем это объяснить? Вероятно, тем, что, впервые слагая песню вместе, поэт и композитор как бы отдают друг другу весь опыт предыдущих лет, и произведение получается значительным, весомым. Две индивидуальности сталкиваются впервые — непременно будет яркая вспышка.
Итак, предстояло написать песню комсомольцев гражданской войны. Но станут ли петь эту песню люди, чья молодость проходит через четыре десятилетия после молодости героев Виктора Кина? Нет, просто песня времён гражданской войны, стилизация — не запоётся. Не лучше ли в этом случае использовать в картине одну из тогдашних песен, из тех, что пели когда-то Виктор Кин и его товарищи? Ведь хорошие были песни!
Было решено, что в фильме должна присутствовать песня, одновременно имеющая как бы два лица: это песня времён гражданской войны, соответствующая сюжету картины, образам её героев. Это одна задача. А вторая: это песня сегодняшних и завтрашних комсомольцев.
Нелегко такую задачу решить. Удачное решение исторической песни не принесёт успеха. Если хорошо получится только современная песня, это тоже будет провалом. И не только неудачей поэта и композитора, но и всего коллектива, ставящего кинокартину.
Авторы старались почерпнуть образы для будущей песни в книге Виктора Кина «По ту сторону», в характерах его героев, в общем настроении будущего фильма.
В свою очередь, на будущую кинокартину оказывали влияние открытия, уже утверждённые в советском искусстве, в поэзии. Сверстники Виктора Кина, выражая общее настроение поколения, нашли хорошие слова, подобные тем, что жили на страницах книги «По ту сторону».
Не до ордена.
Была бы Родина… —
писал в Отечественную Семён Кирсанов, и ему вторил комсомолец гражданской войны Иосиф Уткин:
Была б она счастливою,
А мы-то будем счастливы…
В «Песне о тревожной молодости» было найдено ещё одно выражение этой мысли:
Жила бы страна родная,
И нету других забот.
А исток этого мотива, запев и зачин — поэзия Маяковского.
Я не унижу песню, если скажу, что формулы, заключённые в её строфах, подсказаны Виктором Кином. Иначе и не могла стать удачной песня для фильма, поставленного по произведению глубокому и раздумчивому: она — как сгусток чувств и мыслей той замечательной книги. Ведь это характер героев Виктора Кина:
Пока я ходить умею,
Пока глядеть я умею,
Пока я дышать умею,
Я буду идти вперёд!
Песня удалась на славу. Это сейчас одна из любимых комсомольских песен, суровая нитка, связывающая воедино поколения.
В июне [в действительности 19 мая — Вебмастер.] 1966 года в Большом Кремлёвском Дворце проходил съезд комсомола. На трибуну поднялась маленькая молодая женщина — только белокурая голова была видна. Она произнесла взволнованную речь о молодёжи, деловую, серьёзную. Зал внимательно слушал речь комсомольского композитора.
Потом под сводами дворца грянуло «Меня моё сердце в тревожную даль зовёт». Со всех сторон на трибуну посыпались цветы. Пахмутову и так было едва видно, а тут её совсем засыпали цветами. Из зала выбежали комсомольцы, подняли на руки автора «Тревожной молодости» — тут только она стала всем видна.